| |
Автор этого необычного рассказа-были, -
Фарида Каримовна Решидова-Быкова,
по специальности - экономист.
Однако божья искра - талант писательницы
все более и более разгорается в ее
творческой душе. Родилась она в 1939 году в
городе Симферополе.
В 1945 году семья переехала в Елабугу,
где Фарида успешно закончила среднюю
школу и поступила в Казанский финансово-
экономический институт.
С 1967 года преподавала политэкономию
в Елабужском педагогическом институте,
продолжая повышать образование в
аспирантуре в Москве.
В настоящее время преподает экономику в
Камском политехническом институте.
Крымские яблоки
(рассказ-былъ)
Поезд мчался на юг, в Крым. Под стук колес хорошо дуыает-ся... Как тесен, в сущности, мир. Вот девочка с окраины Казани, из Адмиралтейской слободы ("Бишбалта" по-татарски) повстречала крымского парня, вышла за него замуж. Живут они теперь в Симферополе. Рашида - молоденькая студентка сельхозинститута, Керим - тоже молодой, но уже известный у себя в Крыму комсомольский поэт, работает в НИИ. Кандидатскую защитил в Казанском университете...
А колеса все выстукивают: как-мир-ве-лик-как-те-сен-мир-как-мир-ве-лик-как-те-сен-мир... Конечно же, мир тесен! Вот сей-час он, известный татарский драматург, Таджи Гиззят, мчитсй к своему другу в Крым. Встретились они на писательском съезде в Москве, подружились. Получилось как в той песне: "И как реки сливаются в море, так встречаются люди в Москве!" Дружили уже семьями. Когда Керим Джаманаклы с молодой женой приезжал в
Казань, то обязательно заходил к своему другу. Таджи вместе с женой и сынишкой радушно встречал дорогих гостей из Крыма. Чаепития, разговоры и обязательно приглашение побывать в Крыму, лучше всего в конце лета,' когда поспевают чудесные, необыкновенные крымские яблоки.
Керим всегда с восторгом рассказывал о родине: как там благодатна крымская природа, какой там золотой сладкий виноград, какие медовые арбузы и дыни родит эта земля! А Рашиде больше всего полюбились крымские яблоки. Как будущий агроном, она могла долго и подробно рассказывать об исконно крымских сортах, и с особым восторгрм - о своих любимых яблоках: розмарине и кандиль-синапе.
Таджи Гиззят не раз бывал в Крыму и уже пробовал те крымские яблоки. Но он приезжал туда зимой и весной, когда плоды, хоть и сохраняли свой вид и аромат, но уже теряли перво-зданную прелесть. Совсем другое дело - свежие яблоки, которые только что с дерева.
И вот в конце лета 1935 года Таджи поехал в Ялту отдохнуть и поработать в Доме Творчества. Ранним утром московский поезд прибыл на чисто умытый теплым августовским дождем перрон симферопольского вокзала. По мокрому сверкающему асфальту спешили встречающие. Выходя из вагона, Таджи увидел бегущего к поезду загорелого, в белой рубашке и вышитой тюбетейке Кери-ма, который узнал дорогого гостя из далекого Татарстана по его широкой белозубой улыбке, хотя и был тот в незнакомой соломенной шляпе и в светлом костюме. Друзья обнялись и быстро зашагали к ожидавшему их такси.
К дому на Феодосийском шоссе, где жили молодожены, доехали быстро. Во дворе Керим с гордостью показал молодое абрикосовое деревце, посаженное им вместе с женой в честь буду-щего первенца. А Рашида уже ждала знаменитого земляка с ранним чаем.
За столом, как водится, были расспросы, рассказы о житье-бытье, приветы от родных и знакомых... После короткого отдыха с дороги гость стал прощаться. Как-никак у него в кармане путевка в Дом Творчества, где ждут прохладное море, ласковое нежаркое солнце - начинается бархатный сезон. И самое главное для творче-ства - тишина, покой и возможность уединения. В это время Таджи Гиззят работает над драмой "Бишбуляк", комедией "Мактаулы заман ", и драмой " Чаткылар ".
- Когда вы обратно поедете, Таджи-ага? - спросил Керим.
- Через две недели.
- Так и заезжайте к нам, мы всегда будем рады вас видеть! — Обязательно заезжайте, мы будем ждать, - с улыбкой
добавила Рашида.
Две недели быстро пролетели в делах и хлопотах. Керим занялся подготовкой рукописи для издательства, да и лекции нужно было обновить - на носу занятия в пединституте. Рашида каждое утро отправлялась в пригородный плодово-овощной совхоз, где проходила летнюю практику. И младший брат Рашиды - Галей тоже целый день был на работе. Так что Кериму никто не мешал, работалось легко. Может быть, под впечатлением от встречи с казанским другом и от нахлынувших воспоминаний о друзьях-товарищах, родились стихи. Кончив писать, он подумал: "Прочту Таджи-ага, может, ему будет приятно".
Конёц второй недели совпал с воскресеньем. Все были дома и готовились к встрече гостя Мужчины с утра закупили свежих продуктов. Благо, что была пора изобилия даров крымского лета. Созрели перец, баклажаны, всевозможная зелень, ранний виноград и арбузы. А с яблоками даже задумали сюрприз.
Молодая хозяйка поспешила с праздничным обедом. Ей хотелось попотчевать гостя на славу. Сам хозяин любил вкусно поесть и смолоду слыл радушным хлебосолом. Приготовили домашнюю лапшу, ароматный плов и румяную сар-бырму (рулет) из молодои баранины - фирменные семейные блюда. Стол получился очень даже богатый по тем временам. Ведь был еще свеж в памяти голод 33-го года. особенно на соседней Украине.
Гость прибыл как раз к обеду. Накануне Керим позвонил в Ялту и узнал, что Таджи будет в Симферополе около двух часов дня, а поезд в Казань только в понедельник утром, так что - для общения время было. Именно общение в то бедное и грозное время было главной ценностью в жизни, особенно людей творческих.
После обеда Рашида заговорщицки переглянулась с братом и взяв болыную корзину, они вышли из дома. Суть заговора остояла в том чтобы успеть привезти из того самого совхоза яблоки. Узнав, что у Рашиды Такой знаменитый госгь, и что она хотела бы сделать ему сюрприз, руководитель практики сам преддожил подарить гостю корзину отменных крымских яблок. Тем более. что урожай в том году был замечательный, да и студентка-отличница на пракртике работала за двоих.
Тем вреиенем дома между друзьями завязалась интересная беседа: языки казанских и крымских татар очень близки так что они вполне обходились без переводчика. Разговор, в основном вился вокруг дел писательских. У них было много общих знакомых поэтов и писателей, были живы воспоминания о I съезде писателей, где они слушали выступления Горького, Фадеева, Наджми и других. Говорили они и об "аксакале" татарской литературы Галимджане Ибрагимове. Тяжело вздохнув. Таджи сказал: "Очень болен
Галимлжан-ага. Скоро приедет в Ялту на лечение". "Очень жаль, откликнулся Керим, погасив улыбку. - Я обязательно постараюсь его навестить. Мы его очень уважаем и чтим, как основоположника современной тюркской литературы".
Вспоминали они и о поэте Х+асане Туфане. И Керим рассказал,
что он впервые узнал о нем от своей жены. Оказывается Хасан Туфан, Гариф Губэй и Амина Бикчантаева росли вместе с ней на Большой улице в Бишбалте. Все они учились в бывшеи 17-ой школе, где директором долгие годы был известный в кругах татарской интеллигенции Габдрахман Рафиков. Вот его-то дочь, Амина апа, жившая в 30-ые годы в Симферополе, и познакомил свою племянницу с Керимом. "Да, поистине мир тесен! - воскликнул Таджи. - права восточная пословица в том, что гора с горой не сходятся. а человек с человеком всегда найдут друг друта!"
"Ну а теперь показывай, что нового напечатал за это время , - попросил Таджи. Керим достал из ящика письменного стола несколько газет и журналов, где были напечатаны его стихи да небольшой томик, вышедший накануне в Крымском издательстве.
А из самого нижнего ящика вынул "Альманах литературы тюркских народов СССР", изданный в Москве еще в 1930 году. Эта книга стала реликвией для молодого поэта. Шутка ли, пусть всего лишь восьмистишие "Радио в ауле" было помещено в альманахе, но ведь тогда он был только начинающим поэтом - всего в 25 лет публиковаться с такими уже известными писателями, как Ш.Камал, Г.Ибрагимов, К.Наджми, М.Джалиль, было весьма лестно.
"А вот это я написал только вчера, посвятив друзьям и вам, Таджи-ага, - проговорил Керим и, преодолевая вдруг нахлынувшее смущение, прочитал:
Горит в груди моей костер.
Когда бы знали вы, друзъя,
Как рвется, рвется на простор,
Сжигает душу песнь моя.
А мысль неясная волъна,
Как тари звонкая струна.
Вам вспоминать меня потом.
Мои вам песнй петъ, друзъя.
В селенье небогатый дом -
Так начиналась жизнь моя.
Вы скажете: "Был друг у нас".
Вы вспомните мою весну,
И я вас тоже в скорбный час
Сердечным словом помяну".
"Ну, спасибо, друг!" - с чувством похлопал его по плечу расстроганный Таджи-ага. На минуту друзья замолчали, задума-лись, и неясные тревожные предчувствия коснулись их обоих...
Шел 1935-ый год, и они знали о начавшихся арестах, ссылках. Но не представляли еще того, что их ожидает в роковом 37-ом. Не знали они, что буквально через год погибнет в тюрьме Галимджан Ибрагимов, надолго исчезнет в недрах ГУЛАГа Хасан Туфан. Да и Керима Джаманаклы не минет чаша сия... Если бы не крестьяне родного села, пришлось бы и ему похлебать гулаговской баланды... Это все потом, - пока же стоит ясный теплый закат, и лишь завтра поезд умчит Таджи на родину, в Казань...
Вот на пороге появились раскрасневшиеся и запыхавшиеся Рашида и Галей. Они с трудом втащили корзину с румяными яблоками, и сразу же комната наполнилась свежим ароматом. О, этот неповторимый аромат крымских яблок!... Он постоянно чудил-ся Кериму и на фронте, и после войны в Елабуге, где он провел последнюю треть своей жизни и где нашел вечный покой. В той самой Елабуге, где начинал свой путь Таджи Гиззят скромным учителем в далеком 1925 году. Поистине мир тесен, и судьбы людские переплетены...
Опять вагонные колеса выстукивают свою песенку о велиЧии и тесноте этого мира. А тонкии сладковатый аромат крымских яблок наполняет душу теплом, светом и добром.
"Аргамак" журналы № 11-12, 1995 е.
|
Алгы бит
